Это далеко не факт, что человек делает все лично от него зависящее, чтоб добиться желаемой цели. И не делает не просто по лени, или трусости, или недостатку энергии. Нередко у человека происходит просто не то "затмение мозгов", не то "затмение чувств", и он совершает шаги не просто неадекватные - но логически не объяснимые, противорацио-нальные, противоречащие собственным желаниям и интересам. Это сродни искушению
Помпеи не должен был проиграть битву при Фарсале. Войск у него было больше, и он - Гней Помпеи Великий, храбрый старый солдат и опытный полководец - умел выигрывать сражения не хуже Цезаря. Но в решающий момент битвы он впал в странное оцепенение, в безвольную бездеятельность, прекратил управление войсками и стал тупо ждать конца. Чего и дождался. Цезарь был не из тех, кто упускает свой шанс. Прошло несколько лет - и великий мудрый Цезарь буквально за шиворот приволок себя в сенат под кинжалы заговорщиков. Он был неоднократно предупрежден о заговоре и опасности, "бойся мартовских ид" - это вошло в присказку. Он знал римские нравы насквозь, у него были все средства обеспечить свою безопасность: он словно нарочно отказался от любых, элементарных мер безопасности. Наполеон был храбр, но отнюдь не безрассуден. Начиная с 1809 года, как отмечала свита, он буквально лез под ядра, находясь под огнем безо всякой надобности. Противоречить императору было трудновато; генералы сошлись на том, что он по-искивает смерти в бою. Смерть могла снять великие и неразрешимые противоречия, неодолимость которых Наполеон уже осознавал: он хотел слишком многого, и был не в силах ни исполнить все свои титанические планы, ни отказаться от них. Любому, кто пускался в тяжелые предприятия, знакома животная тоска, в какие-то миги, предшествующие решительным шагам, охватывающая слабостью все существо: желание спрятаться, избежать ситуации, оттянуть время решительного шага. Хотя сам всего хотел и продолжает хотеть. Нет, это случается далеко не всегда, но и вовсе без этого никогда не обходится.
Это вроде тоски солдат в какой-то момент времени перед решающим боем - даже если они хотят боя и уверены в победе, и даже в том, что выживут, тоже могут быть уверены! - а все равно... То есть. Вот у человека есть сильное желание и осознанная цель. Это требует усилий и действий. Есть и вера, и надежда, и силы. И вот подходит время конкретного серьезного действия. И человек готов действовать, он давно готовился. И вдруг в нем возникает летучая тень слабости и желания избежать ситуации; при том, что ситуация ему понятна и желанна.
Это желание избежать борьбы с жизнью, трудностей, риска. Это сродни страху актера перед спектаклем или студента перед экзаменом. Все в порядке! - а все равно нервы взвинчены, и легкая тоска в животе. Почему? - даже в том случае, когда ничем не рискуешь, ничего не потеряешь.
Вот сидит бригада работяг - приехали на заработки, хотят работы и денег. Ждут, когда первый плот на реке покажется. Почему это невинное рабочее ожидание томительно людям, и когда таки показывается первый плот - деньги же плывут! - тоска толкается в желудке, и вместо радости - не то робость, не то желание, чтоб подольше не было этого плота: короче, стремление потянуть ситуацию, в которой пока можно ничего не предпринимать.
Это относится к первому приходу на новую работу, к переезду в новый город. Оттенок страха, робости, неуверенности, тоски, желания отодвинуть новую ситуацию.
Вот эта новизна многих ситуаций воспринимается человеком двояко. С одной стороны, он сознательно хочет. С другой стороны, он подсознательно побаивается, даже если ему видится и понимается, что бояться ну решительно же нечего. Чего он боится? Или спросим иначе: что вызывает у него отрицательные эмоции, нежелание? Первое. Новизна грядущей ситуации означает неопределенность. Никогда нельзя знать заранее всех подробностей, неизвестно какие вылезут неожиданности и случайности, надо быть готовым к чему угодно. Раз толком не знаешь еще, к чему, - ну так к чему угодно. Напряжение неопределенности велико потому, что неопределенность может потребовать всех твоих сил без остатка, и еще мало будет. Неопределенность подступившего, но еще не наступившего - это вроде наступления привидения: не знаешь, чего от него ждать и как в случае опасности бороться и спасаться. Поэтому привидение страшнее любого реального врага.
Перед неопределенностью человек беспомощен и беззащитен: есть возможность нежелательных и неопределимых событий, но защититься от них невозможно: не знаешь миг, когда потребуются от тебя действия, не знаешь конкретных размеров и направлений опасности. А быть защищенным от всего на свете в любой миг - никак не возможно. Поэтому состояние неопределенности человек переносит до " крайности плохо. Его нервная система пытается полностью мобилизоваться, чтоб быть в любой момент готовой ко всему - и очень быстро измучивается, устает. И вот человек уже готов даже к самому плохому исходу - потому что лучше один самый плохой, чем в каждый миг возможность любого из плохих. Как удачно выразился Мольтке-старший, "лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас конца".
Разрушительную силу неопределенности во все времена хорошо знали следователи, "разминая" подследственных до полной утери воли и инстинкта самосохранения. Размолотый неопределенностью человек сплошь и рядом кончал с собой, не в силах выдержать этой пытки - пытки ожиданием чего угодно в любой миг.
Таким образом. Стремясь к какой-то цели. Человек втягивает себя. В цепь ситуаций. Неопределенность которых ему тяжела и нежелательна. И он хотел бы ее избежать. Как сейчас, так и в будущем.
Начинающему лыжнику при спуске с горы трудно держать равновесие при каждый миг чуть меняющемся положении тела. И он сваливается раньше, чем мог бы. Он мог бы еще ехать, но эта постоянная неопределенность положения равновесия в каждый последующий миг достает его, и вестибуляр приказывает: к черту, мне очень трудно, хватит, падаем. Воля давит бессознательный голос вестибуляра, а привычка сильно уменьшает неопределенность, и через энное время лыжник будет в порядке.
Сходно и в жизни. Чтобы ехать, надо уметь заставить себя преодолеть трепет неопределенности - и тогда она перестанет быть неопределенностью, и даже наступит кайф езды: ты ведь сам хотел кататься. А можно безопасно свалиться на бок - и тем самым сразу разрешить ситуацию.
Консервативный инстинкт самосохранения велит избегать ситуаций, чреватых неопределенностью: живи тем, что уже есть сейчас, чтоб было спокойно и надежно. А стремление к максимальным ощущениям и максимальным действиям - велит действовать. И в результате человек, совершающий черт-те что в жизни, знаком и со страхом, и с тоской, - а все равно прет вперед и действует.
Но вот этот инстинкт самосохранения велит кратчайшим и прямейшим путем избегать неопределенных ситуаций: валиться на бок. Этот голос может быть неслышим - но он никуда не девается, знай себе зудит свое. Это вроде ультразвукового свистка для собаки: людям не слышно, а собака команды выполняет. Вот так и сознание всегда прислушивается к голосу "трусливого" инстинкта, велящего сидеть тихо в своей норе и не высовываться.
И человек вдруг начинает устраивать сам себе обломы - которых потом сам же себе не может объяснить. Он неожиданно хамит начальству, или под моральным предлогом отказывается от выгодного предложения, - и ломает себе карьеру. Он ищет поводов к ссоре с любимой девушкой. Или - вообще труднообъяснимо! - впадает в странную прострацию и с какой-то отчужденной горечью следит, как течение времени без всяких действий с его стороны складывает ситуацию так, что он уже избавлен от необходимости принимать ответственные решения и совершать решительные шаги: все рушится само собой.
Стремление к поражению как стремление к такой ситуации, в которой можно "отдохнуть", не напрягаться, продолжать жить на невысоком, но спокойном, известном, лишенном неопределенности и тем самым гарантированном от неожиданных опасностей и трудностей уровне. Стремление к покою кратчайшим и легчайшим путем. Стремление к предельному равновесию с окружающим миром.
Стремление к поражению как консерватизм инстинкта самосохранения: ничего не менять! пусть все будет как есть!
При этом крайнее выражение стремления к поражению - это стремление к самоубийству (см. "Самоубийство"): устроить ситуацию так, чтоб уже вовсе ничего не нужно было опасаться, вовсе ни для чего напрягаться не надо, равновесие с окружающей средой предельное. Снимаем энергетический излишек живого существа, и продолжаем без малейшего напряга продолжать существование в форме простого круговорота веществ в природе. Наконец-то полный покой и полная безопасность.
То есть. Любому человеку свойствен здоровый и охранительный консерватизм, который предостерегает его от всевозможных авантюр с сомнительным исходом, от опасных и трудных ситуаций, который велит сидеть тихо, не высовываться, не рисковать и беречь все силы. Предохранительная система.
И вот эта предохранительная система вмешивается во все наши действия - с разной степенью успеха и эффективности. Вмешивается "снизу", с уровня инстинкта, через подсознание. Она командует: "Сократись! Делай меньше! Осади назад! Не нужно тебе этого!" И человек начинает конструировать себе поражение, не осознавая что это его собственные, добровольные и самостоятельные, шаги - рушат цель, которую он сам себе поставил.
Таков основной аспект. Избежать огромности неопределенной возможности грядущего поражения тем, что сразу, быстро и самому устроить себе конкретное поражение - и тем покончить с мучительной ситуацией ожидания и готовности черт-те к чему.
Есть еще аспекты. Вот человек вдевается в какое-то большое предприятие. И все поначалу идет хорошо, даже - отлично! Пахнет верхом успеха, о котором он только мечтал! И тут интуиция говорит ему: "Не верю. Это слишком. Вряд ли.
Да нет, не будет этого". Интуиция говорит ему: "Ты не потянешь. Это не твой уровень успеха. Сам чувствуешь, верно?" Слушайте - все есть, все слагаемые успеха: и личные данные, и стечение обстоятельств, и качество делаемого им дела. Но. Пройдет время, и человек убедится: да, в том же месте успеха достигли люди менее способные и подходящие, и не в лучших условиях. Что было? Это можно назвать заниженной самооценкой, можно - неадекватной оценкой ситуации, можно - неуверенностью в себе и своих силах. Единственное, чего бедолаге не хватало - умения дожимать ситуацию, верить в себя, переть вперед безрассудно, тем более что все складывалось в его пользу.
Но. Он вдруг начинает совершать неадекватные, необъяснимые поступки. Он начинает выдвигать какие-то странные, глупые, неожиданные условия. Он вдруг по "необъяснимому внутреннему импульсу" нарушает сроки.
Медлит, когда надо срочно действовать. По странной робости перепускает кого-то вперед себя, объясняя себе это своей моральностью. А фактически - он ищет поводов к поражению.
Зачем ему поражение? Для спокойствия. Какого спокойствия, он же потом всю жизнь будет страдать? Будет. Что с того. Он полагал, что все равно "не потянет уровень победы" - не выдержит, сверзится с вершины, слишком трудно это для него.
Он боялся своей победы. Хотел, мечтал, стремился - но это пахло таким количеством постоянных трудностей и беспокойств, что он предпочел свалиться на бок и прекратить головокружительную езду. Его нервная система потребовала равновесия с окружающей средой на более низком уровне.
И еще один аспект. Стремление к страданию. Многие люди стремятся к поражению - вроде как чем-то на всю жизнь огорченный человек (а кто ж ничем не огорчен?..) в воображении присутствует на собственных похоронах: он уже умер, теперь все хорошо и спокойно, процессия, венки, его все любят, ну - сожалеют хотя бы, понимают ценность его достоинств: такой отрадный и в горечи сладкий трагизм. С высот жизни и здоровья приятно щекочет нервы и бередит чувства такая картина. Вот так и с высот еще возможной и даже наклевывающейся удачи отрадно - горько! сладко! остро! отрадно! - вообразить себе всю глубину своего поражения: зато все в жизни познал, много перестрадал и перечувствовал, что- то в этом очень значительное и манкое ощущается. В мыслях и чувствах уже всего достиг и все потерял, всем насладился и от всего перестрадал: огромную и богатую жизнь прожил... хорошо. И бес толкает под ребро: давай! давай! сделай, чтоб так оно и было! И делает. Оно и спокойно, и надежно, и отрадно, и богато для мыслей и чувств.
Если мы посмотрим на тех, кто долез в жизни до самых вершин, то без труда убедимся, что за редчайшими исключениями не отличаются сверхудачники и сверхпобедители ничем незаурядным, кроме .огромного самомнения, нерассуждающей уверенности в своих возможностях, неотклонимой последовательности в спокойных шагах к цели. Да, неглупы, работоспособны, упорны, но таких немало. Победителей же отличает то, что они абсолютно не хотят поражений. Они делают для победы все, для поражения - ничего.
Пока не дойдут до вершины - они раздражают людей своей наглостью, безапелляционностью, самоуверенностью, отсутствием сомнений в правильности своих суждений и действий. Ясное дело, таких людей меньшинство. Это та цельность, которая граничит с тупостью чувств. И - и - вспомните теперь о Цезаре и Наполеоне. Добравшись до самого верха и полностью реализовав свои притязания, они впадают (синдром достигнутой цели) в некоторую растерянность: а что теперь? Где великая цель, к чему прилагать все силы? Это не машины для жизни на вершине - это машины для достижения вершины. А поскольку с вершины все тропы ведут вниз - они начинают стремиться к поражению: ибо только в поражении могут обрести то максимальное действие, которое требуется их мощным натурам. В победе они уже обрели все возможное и мыслимое. Избранники богов умирают рано - да, но по своей собственной воле, даже если не сознают ее.
Резюме хочется вынести, хотя уже и так все понятно. Стремление к поражению - это стремление свалиться набок, чтоб не тяпнуться со всей скорости и избавить себя от мучительного и рискованного труда лететь по круче; а лететь все-таки хочется, натура требует самореализации и самоутверждения.
