Как показали исследования историков, великий Русский царь – Петр первый, был бабником и распутником. Можно бесконечно ругать Церетели за осквернение образа Петра первого своим монументом, но в одном скульптор все же попал в точку: в выпученных глазах удивительно точно отражен характер государя - не только великого реформатора, но и великого кутилы.
Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно - это замечание лорда Эктона золотыми буквами проходит через все страницы истории. Ничего удивительного: когда в твоих руках все ниточки человеческих марионеток, перед соблазном разбавить исторический спектакль фривольной миниатюркой себе в радость не устоит и дядя самых честных правил. Фигура Петра Великого всегда была предметом нескончаемых дискуссий не только политического толка. Ведь помимо неподдельной тяги к образованию и гладко выбритым мужским подбородкам царь Петр испытывал не менее сильные чувства к нежному полу. Если отбросить с легенды все фиговые листочки, перед нами предстанет неуемный жизнелюб и даже, если хотите, плейбой. Пускай правда и слухи за долгие годы перемешались, факт в том, что окно в Европу прорубалось не топорами едиными, но и увесистым мужским достоинством.
Smells like teen Peter Повзрослел наш герой рано. По свидетельствам историков, в 11 лет его можно было принять за шестнадцати - летнего подростка. Хотя аполлоновой красотой мать - природа будущего реформатора не наградила, а гигантский рост под два метра в сочетании со ступнями 38 - го размера делал его похожим на каланчу, современники отмечали харизму, живость лица и проницательный взгляд. Вот только Петрушины манеры смущали аристократов: царь был чересчур простоват в общении. Правда, его самого мало заботило мнение знати: Петруше ближе была компания корабельных мастеров и военных с Немецкой слободы.
Там он свел знакомство со швейцарским офицером Францем Лефортом, «дебошаном французским». Лефорт на правах старшего товарища и начал вводить царя в курс дела, как кутит молодежь в Европе, как ухлёстывает за женщинами – что разумеется повлияло на подростковый, подверженный сексуальному влечению организм царевича. Мать Петра Наталья Кирилловна Нарышкина была этому не очень рада и решила прибегнуть к старому трюку: приставить к сыну правильную супругу, дабы он остепенился. Поначалу все шло ровно: Евдокия Федоровна Лопухина, происходившая из обедневшего дворянского рода, была барышней тихой и праведной и на какое-то время Петр вроде бы даже проникся к ней нежностью. Но хотя «любовь между ними была изрядная, продолжалась она разве только год от силы».
Молодой негодяй затосковал. Ему хотелось, чтобы игристое вино наполняло бокалы, хотелось кружиться в любовном смерче и, хохоча, вкушать яд греха с пухлых губок легкомысленных барышень - а вместо этого к нему в постель положили церковную мышку! В унылой праведности Дуни царю виделось отражение темной России с поповскими бородами, лаптями и первобытным страхом перед всем, что выходит за привычные рамки заскорузлой кондовости. Нет, подумал царь Петр, я найду свой бар с блек - джеком и шлюшами. И завел отношения с подругой Лефорта Анной Монс.
Аннушка Дочь виноторговца с Немецкой слободы быстро завладела умом государя. Весело - похотливый нрав, привлекательная внешность и готовность поддержать самую отчаянную проказу, после пресной целомудренности супруги казались Петру глотком шампанского. Царь, не стесняясь, выводил барышню в свет, сорил деньгами и даже одарил ее мать жалованьем в 700 рублей. Имя фаворитки стало мелькать даже на устах иноземных послов, дескать, вот живой движущий фактор, с помощью которого можно влиять на цареву политику ! Правда, любовь вышла несчастной: в свободное от государевой ласки время Анна не упускала возможности покуролесить с польским посланником Кенигсеком.
Прознав об этом, Петр разорвал все отношения со словами: «Я вас не буду ненавидеть и обвиняю только собственную свою доверчивость. Продолжать мою любовь с вами - значит унизить себя. Прочь! Я умею примирить страсти с рассудком».
Обрадованный поляк расписался с Анной, но семейное счастье длилось недолго: Кенигсек через полгода умер, а вскоре за ним отправилась на тот свет и вожделенная Аннушка, первая красавица Немецкой... Меж тем законная супруга Евдокия Лопухина, без любви, стала чахнуть. Было ясно, что, выучи она хоть сто новых постельных трюков, любовью к ней Петр уже не воспылает. Несмотря на сотни пропитанных нежностью писем, он оставался безразличен и даже не соизволил явиться на похороны собственного сына Александра. Евдокия казалась отработанным материалом, и вскоре после смерти матери Петр захотел избавиться от обузы классическим способом - заточив неугодную жену в монастырь.
Однако по закону для этого нужно было уличить супругу в прелюбодеянии, а праведный образ жизни Евдокии, как на грех, не позволял отыскать ни пятнышка на ее репутации. Все увещевания о добровольном постриге не помогали, поэтому без угрызений совести, в 1698 году Евдокию Лопухину постригли в монахини под именем Елены насильно. Видно Петру было плевать на мораль и церемонии.
Фрау Марта, или Катя Михайлова Полячка Марта Скавронская стала главным увлечением превеликого государя. Впервые он увидел ее в гостях у князя Меньшикова. Жизненные перипетии Марты сплелись таким образом, что после взятия в плен она натурально пошла по рукам военных чинов, прежде чем попасть в «портомойки» к Меньшикову. Выслушав эту душещипательную историю, царь в тот же вечер забрал ее к себе. Князь и не думал возражать - разве может поссорить двух хороших друзей, а тем более навлечь гнев царя - какая-то девка ? Вскоре Скавронская приняла православие под именем Екатерины Алексеевны Михайловой, а в 1712 году неожиданно для всего двора стала царицей.
Не забывая о любви до гроба, Петр не дурак был покуражиться на стороне, но Екатерина смотрела на все причуды философски и, по слухам, сама могла подложить «свежее мясцо» в походную постель сластолюбца. Достаточно вспомнить об интрижке с фрейлиной Марией Гамильтон, после появления которой при дворе Петр сразу вписал ее в свой «постельный реестр». Марию сгубил параллельный романчик с денщиком Иваном Орловым: когда царь узнал, что «она с Орловым жила блудно, и была от того брюхата трижды, и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила», он приказал отрубить Гамильтон голову.
Трэш, угар и просвещение Дела потешные тем временем приобретали все более гомерические черты, и тут необходимо поведать о своеобразном чувстве юмора, благодаря которому царь заслужил прозвище Антихриста. Речь о Всешутейшем, Всепьянейшем и Сумасброднейшем соборе. Смысл его примитивно - прекрасен: господа устраивали импровизированные заседания, пародирующие церковные обряды. От заседающих требовалось немного: пить до потери самосознания да поддерживать любой угар, а спрыгивающие ренегаты призывались «не дурачиться».
Пока царь, не жалея живота своего, жизнерадостно кутил в кругу друзей, светлейшая царица без дела тоже не сидела: она закрутила интрижку с родным братом знакомой нам Анны Монс Вилимом. Правда, Петр быстро и доходчиво вразумил заблудшую душу, что это неправедно, отрубив Вилиму голову и доставив ее, заспиртованную в банке, прямо в опочивальню изменницы.
Но саму «сердешненькую» царь не тронул – видно действительно была хороша в постели и общении. Ведь все-таки, несмотря на всю вопиющую по сегодняшним меркам нездоровость отношений, их брак можно было бы в общем назвать удачным. Сквозь череду измен и чад кутежей Петр действительно любил Екатерину. Она была единственной женщиной, кто мог успокоить его во время приступов бешенства обычным поглаживанием по голове. Ее влияние на царя в какой-то момент стало настолько сильным, что он даже отверг ей в угоду Алексашку Меньшикова, когда тот попытался сосватать государю свою сестру. Пускай злые языки распространяли небеспочвенные слухи о том, что со стороны супруги это был чистый брак по расчету: Петр, кутёжник, оставался предан «сердешненькой» до самой своей смерти в 1725 году. А через два года после этого и сама Екатерина Михайлова отдала богу душу.
Вот таким был Пётр первый – интересно а какими были, другие, всем известные исторические личности, вроде В. И. Ленина ? Возможно у пионеров от таких знаний, покраснели бы не только галстуки но и щёки.
