«Стань обычным — выделись из толпы индивидуальностей». Эта распространившаяся по Рунету фраза вовсе не так парадоксальна, как кажется на первый взгляд. Похоже, перед нами именно тот случай, когда в шутке —лишь доля шутки. Принято считать, что увлечения помогают человеку найти себя и выйти за жесткие рамки повседневности. Глобализация, мода, стирание различий между людьми и культурами толкают нас в объятия увлечений. Каждый стремится обрести свое уникальное лицо, доказать свою непохожесть на всех остальных. Общество обязывает нас увлекаться, непременно быть индивидуальностями. При этом такой штучный товар, как индивидуальность, ставится на конвейер и, кажется, постепенно превращается в предмет массового спроса — со всеми вытекающими последствиями. Внезапно человечество обнаружило: набор индивидуальностей конечен, а выбирая то или иное увлечение, человек вступает в круг себе подобных, занимающихся тем же, чем и он, — круг подчас если не узкий, то, во всяком случае, замкнутый. Именно в этот момент начинается процесс, который превращает хобби из пространства личной свободы и признака индивидуальности в признак принадлежности к той или иной группе людей. Здесь пролегает тонкая грань между общением по интересам и субкультурой.
Субкультура — это всегда немножко больше, чем само увлечение. Или даже правильнее сказать, что внутри субкультуры делаются важными вещи, имеющие к предмету пристрастия весьма опосредованное отношение. Она формирует собственные связи между предметами и явлениями. Внутри субкультурной логики запросто оказывается, что сочетание черного и розового цветов как-то связано с музыкальным стилем эмокор, а национальная нетерпимость почему-то становится чуть ли не прямым следствием любви к футболу. Субкультуры задают жесткие рамки —вплоть до дресс - кода, по строгости сравнимого с white tie на оскаровской церемонии. Например, «правильного» скейтера легко узнать не только по роликовой доске под мышкой, но и по особым «скейтерским» кедам, специальному рюкзаку, одежде «скейтерских» марок. Члены субкультур —а они все как одна декларируют свободу человека от стереотипов и правил социальной игры — сами создают себе довольно строгие правила, словно боятся потерять собственную идентичность, боятся, что кто-то, взглянув на них, подумает, что они недостаточно свободны.
С точки зрения социологии субкультура — это своего рода филиал «большой культуры», маленькая культура, обладающая при этом всеми теми же признаками, что и «большая». У нее есть своя система ценностей, свои каноны красоты и успешности — и даже свой язык. Все это призвано выделить ее носителей из толпы — но часто заканчивается тем, что подчинившийся субкультурным законам напрочь исключает себя из общества. Показательный пример — боди-модификация, видоизменение тела при помощи пирсинга, татуажа, вживления имплантатов, искусственного шрамирования и прочих экзерсисов хирургического творчества. Увлечение, родившееся из постгуманистической теории морфологической свободы, декларирующей терпимость к самому широкому разнообразию внешнего вида, превратилось в самоцель, модификацию ради модификации — зрелище явно не для слабонервных. Когда вся кожа уже испещрена татуировками, мочки ушей растянуты тоннелями —кольцами внушительного диаметра, а лицо сплошь покрыто пирсингом, видоизменению начинают подвергаться зубы, язык, другие части тела — пределов нет. Бодимодификаторы убеждены, что делают себя уникальными, но на деле отрезают себя от реальности. Они ставят крест на карьере, а в любви могут рассчитывать на взаимность разве что среди таких же монстров с раздвоенными языками.
Опасность стать заложником собственного увлечения может таиться даже там, где речь, казалось бы, идет о вещах со всех сторон полезных. Например, стремление к здоровому питанию может обернуться орторексией. Орторексы – “слишком продвинутые вегетарианцы” - тратят по пять - шесть часов в день, чтобы подготовиться к приему пищи: что-то одно отстаивают, другое проращивают, третьему дают перебродить. Их мысли постоянно крутятся вокруг количества съеденных калорий, меню на предстоящий день... А ученые словно издеваются над ними, объявляя один и тот же продукт то сенсационно полезным, то чудовищным канцерогеном. Такие жесткие правила, постоянно держащие человека в состоянии напряжения и тревоги, могут скорее привести к расстройству психики, нежели к здоровью. К тому же похожая на патологию «замороченность» на правильной пище встречает непонимание среди окружающих, а непоколебимая уверенность в собственной правоте обрекает орторексов на общение лишь с себе подобными.
Однако, рассуждая о негативных сторонах массовых увлечений, важно не перегнуть палку. Критики субкультур подчас видят в них абсолютную опасность — забывая, что юному человеку нужно определенное время на то, чтобы стать индивидуальностью, научиться быть по-настоящему свободным – нужно пройти определённый путь, принадлежности к какой либо социальной группе людей. К тому же молодежные движения могут нести и что-то хорошее —например, образовательный потенциал. В свое время, лет пять назад, жесткой обструкции была подвергнута субкультура отаку —фанатов японских мультфильмов и комиксов, аниме и манги, — за то, что продукты масскульта из Японии «примитивизируют эмоции» и способствуют отвлечению от русской национальной культуры. Между тем это хобби стало для многих последователей веселым уроком занимательного страноведения и даже сподвигло на изучение такого непростого японского языка. Или же например субкультура пикаперов, если игнорировать необоснованную критику этого движения, в средствах массовой информации – хорошее движение – учит парней, как грамотно общаться с девушками. Принято ассоциировать субкультуры исключительно с неформальными подростками. Но практически все люди, чем-то увлеченные, склонны искать «братьев по разуму», а значит, встретить субкультуру можно где угодно — вопрос только в том, насколько строги ее правила. Впрочем, возможность быть затянутым в субкультурную ловушку — вовсе не повод отказываться от увлечений. Они, как и стремление объединяться с единомышленниками, были и остаются эффективными инструментами личностного развития. Как заметил мудрый Аристотель, добродетель есть середина между двумя крайностями — а значит, важно вовремя увидеть тот рубеж, за которым пристрастие перестает быть одной из граней личности и начинает манипулировать человеком. В конце XIX столетия бытовала шутка: если собака укусила человека, то это обычное дело, а вот если человек собаку — это уже сенсация. Это замечание относилось не к увлечениям, а к родившейся тогда желтой прессе, но законы ее существования мало отличаются от тех, что создают «давление индивидуальностью». Так что стоит быть осторожным —чтобы не дать собаке собственной индивидуальности укусить нас.
