В «Мастерах секса», одном из самых популярных сериалов прошлого года, доктор Мастерс и его секретарша Вирджиния Джонсон занимаются сексом подолгу и в разных позах. К их телам прикреплены датчики, после оргазма любовники надевают белые халаты и вновь становятся учеными: расшифровывают эхограммы, конспектируют свои ощущения, стетоскопом и микроскопом пытаются разъять таинство секса ради науки и счастья семей, пускай и в ущерб собственным. Из биографии настоящего доктора Мастерса (гинеколога из Луизианы, который в 1960-е первым в мире задался вопросом, что происходит с организмом человека во время секса) я знаю, что скоро он разведется с женой и сделает предложение Вирджинии.
И в отличие и от героя, и от самого доктора я знаю, почему это произошло: во время секса в кровь попадает гормон окситоцин, который усиливает привязанность, а при условии, что у партнеров есть симпатия и сексом они занимаются достаточно часто, он способен вызвать любовь.
Если бы в 1960-е Мастерс знал о такой роли гормонов — стал бы он рисковать своей семьей и ставить лабораторные опыты с Вирджинией?
Сегодня мы знаем о своем теле гораздо больше, чем даже двадцать лет назад. Одно из открытий ученых в постмастерскую эпоху — представление о гормонах как о регуляторах поведения человека. Про гиперсексуального мужчину мы говорим, что «у него избыток тестостерона». Когда чувствуем себя несчастными — вспоминаем о гормоне радости серотонине. Но самое главное — мы можем разложить на ингредиенты любовь. Более того: знаем, что разные формы, которые она принимает, обусловлены биохимией. Есть любовь-страсть, где бал правят половые гормоны эстроген и тестостерон. Существует и другая форма любви — влюбленность: зацикленность на объекте своих чувств, потеря аппетита и сна. На этой стадии в организме бушует коктейль из дофамина (причем в том же отделе мозга, который реагирует на кокаин и никотин, — еще немного, и страдающих от несчастной любви начнут отправлять к наркологу), норадреналина (и вот уже нас бросает в жар, и сердце бьется чаще) и серотонина. А еще бывает любовь-привязанность: крепость семей охраняют окситоцин и вазопрессин.
Неужели проблемы, которые раньше можно было решить только на кушетке у психоаналитика — измены и угасание страсти, дилемму «один любит, а другой позволяет себя любить», — теперь можно спять с помощью фармакологии, ведь нам известны все нужные ингредиенты! Действительно ли мир находится на пороге создания таблеток от измен, чтобы влюбиться, для долгого счастливого брака? О гормонах в контексте любви мир заговорил благодаря животным. Два вида мышей- полевок, стенные и луговые, живут в одинаковых условиях, по первая моногамна и честно выполняет родительские обязанности, а вот вторая — злостный изменщик и плохой семьянин, в гнезде с детенышами она почти не появляется. Ученые выяснили: у видов по-разному работает система окситоцина и вазопрессина — у степных она активнее, чем у луговых.
Дальнейшее расследование показало: вазопрессин и окситоцин действительно можно назвать гормонами счастливой семьи (уменьшение окситоцина уменьшает родительскую опеку, повышение — усиливает). «Это очень важное открытие, — говорит доктор биологических наук Дмитрий Жуков, автор книги «Стой, кто ведет? Биология поведения человека и других зверей». Прежде считалось, что социальное поведение человека основано исключительно на нейрональных механизмах. А тут обнаружилось, что есть гормоны-регуляторы. То есть теоретически можно сделать анализ и составить прогноз: будет ли мужчина хорошим отцом, будет ли он склонен к разводу».
Согласитесь, от таких перспектив кружится голова. И в лаборатории наверняка выстроятся очереди — прежде чем сказать «да», невесты захотят гарантий, что перед ними «полевка степная». Потому что ученые знают: полигамность не лечится. Ни одна мышь из рода полигамистов, воспитанная моногамными родителями, не стала моногамной во взрослой жизни, то есть воспитание, положительный пример — все это против биохимии бессильно.
Значительный вклад в создание формулы любви сделала американка Хелен Фишер, доктор биологической антропологии, профессор Университета Ратгерса в Нью-Джерси. На аппарате МРТ она просканировала мозг десятков влюбленных и установила: в формировании романтического чувства напрямую участвуют дофамин, норадреналин и серотонин. В написанной по следам исследования книге «Как мы любим?» Фишер утверждает, что романтическая любовь — это не эмоция, а влечение, примерно как желание съесть пирожное после месячной диеты. Кроме того, ученая объяснила, каким образом в результате эволюции современному человеку досталось столько форм любви:
«Сексуальное влечение появилось для того, чтобы мы вышли на поиски партнеров, влюбленность — чтобы экономили время для спаривания, любовь-привязанность — чтобы не прогнали партнера, пока растите общего ребенка». То есть можно быть влюбленным в одного, но сексуальное влечение испытывать к другому, мы можем быть влюблены в нескольких человек одновременно. Вряд ли кто-то увидит во всех этих фактах какие-то новые возможности. Скорее — страх, что это может разрушить семью.
Но подавляющее большинство женщин теоретизированию на тему многоликости любви предпочитают поиск практических решений. Нас скорее интересует, как поддерживать интерес к сексу в браке — и чтобы не просто огонек теплился, а искры летели. Оказывается, тестостерон и эстроген никак на уровень либидо не влияют. Тогда — что?
Возможно, это гонадолиберин — малоизвестный гормон, который, однако, является центральным гормоном репродуктивной системы человека. Именно гонадолиберин стимулирует половое поведение — проще говоря, настраивает на секс. Проблема в том, что экспериментальное введение гонадолиберина человеку невозможно по этическим соображениям, и пока на свете не появился очередной доктор Мастерс, готовый вызвать огонь на себя, мы не сможем свободно им управлять.
Но есть и хорошая новость: на уровень гоиадолиберина в организме можно влиять естественными методами. Известно, что весной либидо усиливается. Световой день удлиняется, это тормозит выработку мелатонина и повышает секрецию гонадолиберииа. Не дожидаясь весны, улучшите освещенность квартиры: вместо одного источника света включайте полную иллюминацию — и ваша сексуальная жизнь станет ярче.
Еще крайне важно знать о связи гонадолиберина и стресса. Проблемы в постели зачастую связаны не с охлаждением партнеров друг к другу, а с биохимией их мозга: при стрессе синтез гонадолиберина замедляется. «Когда человек испытывает стресс, тормозятся многие функции — мы не хотим есть, не замечаем, что простыли, не чувствуем сексуального влечения», говорит Дмитрий Жуков. Так что иногда рецептом секса как в медовый месяц может стать собственно медовый месяц — совместная поездка в отпуск. Если же возможности уехать нет, то — барабанная дробь — используйте алкоголь. Звучит банально, но единственный известный способ не дать стрессу ударить по гормональному балансу в организме, — а затяжной стресс нарушает работу всех систем, — выпить (главное, не много и не регулярно). Это единственный способ расслабиться.
А вот если стресса нет и секса нет, что делать — разводиться? Ни в коем случае. «Есть такое понятие, как доминирующая мотивация. У молодоженов доминантой является секс, они зациклены друг на друге, и никакие производственные проблемы их не волнуют. Если же в данный момент своей жизни человек увлечен карьерой, то все другие формы активности отходят на задний план», поясняет Жуков.
И тут произошедшее между доктором Мастерсом и Вирджинией Джонсон в сериале предстает перед нами в абсолютно ином свете. Доктор Мастерс влюбился в свою секретаршу потому, что она разделяла его увлеченность наукой. А от страсти к общему делу до просто страсти оказался всего шаг.
