Две медсестры прижимают меня к столу. Одна прыскает чем-то в мою правую ноздрю, затем засовывает туда пластиковую трубку. Нос кровит.
«Не работает», говорит она, «давай в другую». Повторив процесс с другой ноздрей и получив тот же результат, похоже что им придётся засунуть её мне в глотку. Когда трубка проскальзывает по пищеводу в желудок, меня рвёт, пачкая сестер и меня. Эта сцена почему-то кажется мне эротичной.
Утром я проснулся с обычного бодуна. Сейчас я не налегаю на наркоту, но компенсирую это усиленным пьянством и поеданием ибупрофена горстями. Я был болен, и что-то говорило мне что сеанс поклонения фарфоровому другу вернет меня на ноги. Не то чтобы это было необычным началом дня. Когда я блевал в сортире, я заметил что-то новенькое. Кровь. Я блевал кровью. Я решил спросить совета у медицины.
В больнице мне сообщили, что первым делом при таком раскладе у пациента откачивают содержимое желудка чтобы посмотреть, есть ли в желудочном соке кровь. Что и приводит меня к описанной сценке.
Они выкачивают сок и убирают трубку. Всё чисто. «Похоже что ты выживешь. Жди тут, доктор скоро придёт».
Доктор — белый парень не сильно старше моего. Он читает графики, потом садится передо мной. «Окей, Джефф. В желудочном соке крови нет, так что произошедшее это результат рвотных спазмов, порвавших выстилку пищевода. Ничего серьёзного, но если это произойдёт, тебе придётся придти опять. Сколько раз в неделю ты пьёшь больше двух порций?»
«Гм… Каждый вечер».
«Тому есть причины?»
Секунду я обдумываю это: «Я писатель. Я думаю что это… романтично».
По его лицу пробегает взгляд — смесь презрения и недоверия.
«В циррозе печени нет ничего романтичного. Тебе немедленно нужно перестать пить, или это будет не последняя наша встреча, поверь. Хорошего дня». Он протягивает мне стопку буклетов и выходит. Пролистывая их, я замечаю, что все они рекламируют какую-то программу из 12 шагов, чтобы бросить пить. Я выбрасываю их в мусор и ухожу.
Вечером я сижу в гостиной, как обычно читая пикап-форум. Я начал тщательно записывать свои выходы и постить их на борду как «филдрепорты», чтобы получить обратную связь от других PUA и улучшить свою игру.
Когда я наношу последние штрихи к филдрепорту прошлого вечера, звонит Фортез. Я не разговаривал с ним с последнего шоу. «Как дела чувак! Погодь, я достану заметки». Я нагибаюсь и вытаскиваю из ящика стола маленький блокнот. Открываю его и просматриваю свои заметки с шоу:
1. Фекалии — превосходно. 2. Срывание штанов — подождать записи смеха перед тем как стыдиться. 3. Танец Эдит — коряво. 4. Лошпед играет на перевернутой гитаре с перерезанным горлом, кровь стекает в контейнер Старбакс. 5. ЖАБРИ КОВРОЖОГ 6. Медсестры с наклейками на соски 7. Татуировка «Жизнь баклана» 8. Банановые очистки 9. Мертвый Мартин — развить член 10. Больше DISCO BUTOH 11. Слишком пьян (свалился со сцены) 12. Никаких боевых патронов!!! — (ударил Джулиана битой) использовать свист
Меня беспокоит последний пункт. За последние несколько месяцев представление становилось всё более жестоким. Два шоу назад Фортез был вырублен посредине одной из песен, полной первобытного трэша, где вся труппа слэммится на сцене. Он бросился на меня и я подыграл, подкинув его вверх и обратно, и он ударился головой о стул. Он был в отключке полных 15 секунд, пока остальные играли, перед тем как очухался и закончил песню.
На прошлой неделе я в конце второго акта соскочил со сцены, размахивая револьвером, вышиб дверь в свою гримерку и начал крушить её, вопя «рок-бл..ь-ролл!» Однако — чего я не знал — Джулиан, наш ослепительно гомосексуальный гример, вдохнул большое количество GHB как только поднялся занавес, и просидел в кататоническом оцепенении в темной гримерке. Решив, что мутная фигура в углу — кресло, я шарахнул битой ему чуть пониже колена, от чего он тут же начал бесконечно повторять «божемойджеффногакакбольно». Поняв, что наделал, я насрал кирпичами и начал усиленно извиняться, дойдя до того что предложил ему биту чтобы он вмазал мне. После шоу мы над этим неловко посмеялись, но я знал что последствий не миновать.
Фортез перешел прямо к сути: «Джефф», сказал он в трубку, «мы обсудили произошедшее на прошлой неделе и приняли решение. Ты отстранен от шоу».
«Что? Чувак, я знаю что налажал, но это было случайно!»
«Неважно», говори он. «Твоё поведение совершенно вышло из-под контроля и ты стал бременем для шоу. Если ты обещаешь стать профессиональнее и перестать пить, через месяц можешь вернуться».
Я не могу поверить своим ушам. «Бросить пить? Но весь мой персонаж Беляшки построен на саморазрушении. Что насчёт той части где я опустошаю бочонок в хомячьей клетке?»
«Мы используем безалкогольное пиво, О‘Доул или вроде того. Это называется ИГРОЙ, Джефф. Не нужно реально напиваться или травмироваться каждый раз».
«НА..Й. Это то, что делает шоу хорошим. Оно РЕАЛЬНО. Вот чего ХОТЯТ люди. Это шоу начиналось как поганный панк-рок, а ты пытаешься превратить его в Эндрю Ллойда Вебера в сраных костюмах кошечек. Это говно!»
«Это не важно», повторяет он. «Мы уже решили. Либо ты принимаешь условия отстранения, либо ты исключен».
«Иди на.... Это шоу без меня ничто, и ты это знаешь». Я делаю паузу, чтобы слова произвели своё действие, затем ору в трубку: «Никто не скажет мне „О‘Доул”, урод! НИКТО!». Я вешаю трубку. Делаю глубокий вдох и швыряю блокнот через всю комнату.
Ну, что есть то есть. Я смотрю на экран компьютера, на постинг который я читал до звонка Фортеза. Это приглашение на встречу в Ист Бэй в месте, называемом «логово». Это группка местных парней с пикап-форума, которые раз в месяц собираются чтобы обсудить последнии технологии в съеме. Группка серьёзных игроков в одной комнате, обсуждающих дело? Звучит супер. Так получается, что оно выпадает на мой выходной. Решено, иду. Я записываю данные и отправляю организатору письмо о том, что приду.
Пофиг, думаю я — у меня есть новые друзья.
Когда наступает день встречи, я еду в Окленд. Я в полной экипировке: двухчастном костюме из черной кожи, гигантских ботах и наручниках для бондажа. Волосы я зафиксировал в высокий «помпадур», и на мне огромные солнечные очки от «Версаче». В Окленде минимум 30°, индийское лето. Я слегка жалею что одел кожу, но отметаю эту мысль как только она возникает. Паркую машину, проверяю адрес, вылезаю и иду по дорожке; под ногами хрустит галька.
Когда я стучу, дверь мне открывает маленький чернокожий яппи. Он одаривает меня озадаченным взглядом. На секунду я подумал, что попал не туда. «Гм… тут встреча в „логове”?»
Лик его светлеет, и он говорит: «О, да! Как дела! Я Уильям!»
Я жму его руку. «Я jlaix». Произношу каждую букву отдельно: J-L-A-I-X. Это имя я выбрал при регистрации на форуме.
Он кивает. «Да, по-моему я читал твои посты. У тебя в подписи Эминем?»
«Это моё!»
«Да», говорит он, «я тебя видел. Как ник произносится?»
«Не знаю. Это мои инициалы. Джеффри Льюис Аллен Десятый».
Уильям выглядит как будто он не понимает что с этим делать, но смеётся и пропускает меня. «Добро пожаловать, брат, мы как раз начинаем! Хочешь содовой?»
Только я вхожу и оглядываюсь, немедленно становится очевидно, что в комнате я самый клёвый. Что является явным преуменьшением. Вокруг в ожидании начала встречи шаталась смесь из тощих парней, одетых в бирюзовые и серебряные амулеты, жирдяев с волосатой шеей и ветреных пожилых граждан в ярких рубашках. Я сажусь рядом с толстяком и представляюсь. Он молчит.
Уильям просит внимания. В течение следующего часа он ведет встречу и мы обсуждаем нейролингвистическое программирование, трюки чтобы женщина тебя поцеловала, и различные «опенеры». Как только всё начинается, мне в ноздри ударяет неприятный запах. Он исходит от толстяка рядом со мной. Сначала я решаю что он пёрнул, и жду когда распадутся меркаптаны, но запах становится всё интенсивнее и мне приходится натянуть на нос футболку, чтобы дышать. Пахнет буквально так, будто бы он насрал в штаны. Я удираю от него как можно дальше и пытаюсь сосредоточиться на презентации.
В конце Уильям делает объявление. Один из членов «логова» недавно посетил семинар по пикапу в Лос-Анжелесе, и согласился поделиться с группой тем, что он усвоил. После жиденьких аплодисментов он выходит в середину комнаты. Он лысоват, на нём яркая рубашка, заправленная в высоко сидящие вельветовые слаксы. Он выглядит страшно нервничающим. «Ну…», начинает он, «э… я покажу вам как делается новый паттерн под названием „Четырёхмерный разум”». Я замечаю, что он слегка шепелявит. «Ну вот…», произносит он. Он выбрасывает вперёд руку и начинает цитировать паттерн воображаемой женщине. «Я хочу чтобы ты подумала о своем идеальном влечении. Что ты чувствуешь, когда тебя полностью влечет. Сейчас, вообрази это как на экране. Как это выглядит?» Когда он это делает, он трясется и обильно потеет. «Теперь увеличь. Теперь передвинь сюда», говорит он, показывая на область перед своей грудью. «Посмотри на цвет и отметь, как он ощущается, когда ты полностью увлечена. Сейчас, двигай… СЮДА». Он берёт свой палец и прикладывает его к своим губам, потом ведет им по подбородку и останавливается на груди. Несколько секунд он ничего не говорит.
Я осматриваюсь чтобы убедиться, кажется ли это кому-нибудь столь же бредовым, как и мне. Но увы, большинство из них само внимание, свирепо корябая в блокнотах. Меня наконец-то замечает штанодрист, повернувшись и с ухмылкой шепча: «Потрясающий материал, а?»
Я выдаю напряженную улыбку и киваю. Это мои новые друзья, «офигенные бабники», которых я так жаждал встретить. Это те, кто помогут мне стать смертельно эффективным пикапером. Да будет так. Я отпиваю содовой, молча проклиная себя за то, что не взял с собой флягу. Девятый шар Ч3 Перевёл Эстарриол
