Когда на утро я вернулся от Хилари, дома меня ждал Дастин. Король натуралов вернулся. Но что он делает у меня дома? «Привет», - сказал он мягким, женоподобным голосом. На нем была твидовая спортивная куртка с большими коричневыми пуговицами, прямые черные слаксы и черная шапочка. Я не разговаривал с Дастином около года, еще до моего вступления в сообщество. Последнее, что я слышал, он владел каким-то ночным клубом в России. Он присылал мне фотографии своих подружек: по одной на каждый день недели. Он даже называл их Понедельник, Вторник, Среда и так далее.
«Как ты сюда попал?» «Твоя хозяйка, Лузи, впустила меня. Она очень милая. Знаешь, ее сын тоже писатель». Он знал, как сделать так, чтоб люди с ним чувствовали себя уютно. «Приятно тебя видеть», - сказал он и обнял меня. Когда он отстранился, его глаза, казалось, были затуманены слезами, как будто он, и правда, был рад меня видеть. Чувство было взаимно. Я каждый день вспоминал Дастина, когда учился искусству соблазнения. Там, где Россу Джеффрису требовались гипнотические приемы, чтобы убедить девушку воплотить с ним все ее фантазии, Дастин мог добиться того же результата, не промолвив и слова. Для женщин он был чистым листом бумаги, на котором они могли выражать свои подавленные желания, даже если до встречи с ним она их и не осознавала. До вступления в сообщество я никак не мог понять принципа его работы, но теперь с новыми знаниями я мог наблюдать за ним, задавать вопросы и, наконец, смоделировать весь процесс. Я мог создать новое направление в сообществе пикаперов. «Я не знаю, говорил ли я тебе, чем занимался последний год», - сказал я ему. «Но я был в компании величайших мастеров соблазнения. Вся моя жизнь изменилась. Она у меня теперь есть».
«Я знаю», сказал он. «Марко рассказал мне». Он посмотрел на меня большими мокрыми коричневыми глазами, такими, которые проникли в самую душу бессчетного количества женщин. «Я …» Он остановился. «Я больше этим не занимаюсь». Я в изумлении посмотрел на него. Но потом я заметил, что его шапочка на самом деле была ермолкой. «Я теперь живу в Иерусалиме», - продолжил он. «Я следую учению Йешива. Это религиозная школа». «Ты шутишь!» «Нет. Я не занимался сексом восемь месяцев. Это запрещено». Я не мог поверить своим ушам: король натуралов дал обет безбрачия. Не может такого быть. Не для этого ли были придуманы тюрьмы. Мужчинам там дают еду, одежду, кров, телевизор и свежий воздух, но лишают их двух действительно важных вещей: свободы и женщин. «А тебе разрешено, по крайней мере, мастурбировать?» «Нет» «Серьезно?» Он сделал пазу. «Ну, иногда мне сняться эротические сны».
«Вот видишь. Бог пытается тебя кое-что сказать. Это должно выходить наружу». Он засмеялся и похлопал меня по спине. Его жесты были медленными, а смех сдержанным, как будто бы он пренебрегал туалетным юмором. «Теперь у меня иудейское имя. Оно было дано мне величайшим раввином Йешивы. Теперь меня зовут Авиша». Я был поражен. Как мог Дастин так неожиданно превратиться из клубного парня в ученика раввина, особенно теперь, когда он мне был так нужен. «Что заставило тебя отказаться от женщин?» - спросил я. «Когда можешь получить любую девчонку, все парни, даже если они богаты или знамениты, смотрят на тебя по-другому, потому что у тебя есть то, чего нет у них», - сказал он. «Но через некоторое время, приводя девушек домой, я расхотел заниматься с ними сексом. Мне просто хотелось поговорить. Поэтому мы говорили всю ночь и завязывали очень глубокий контакт. А на утро я провожал их до метро. Тогда я начал уходить от этого. Я понял, что от женщин мне больше ничего не надо. Женщины были для меня как боги, но фальшивые боги. Поэтому я пошел искать настоящего Бога».
Сидя в квартире в Москве, он лазил в Интернете в поисках помощи, пока не наткнулся на Тору и не начал читать. После путешествия в Иерусалим он вернулся в Россию и пошел на вечеринку в казино, где его ужаснули мафия, коррумпированные бизнесмены и материалистичные прожигатели жизни, так непохожие на тех людей, которых он встретил в Израиле. Поэтому он собрал вещи, оставил своих недельных девушек и приехал в Иерусалим в день еврейской пасхи. «Я зашел», - сказал он, - «чтоб попросить прощения за все мои поступки в прошлом». Я понятие не имел, о чем он говорил. Он всегда был хорошим другом. «Я идеализировал образ жизни и поведение, которые были порочны», - объяснил он. «Я ненавидел доброту, прощение, человеческое достоинство и интимность. Я пользовался падшими и потерянными женщинами. Я думал только об удовольствии. Я отвергал хорошее в себе и в других и пытался развратить каждого, кого встречал». Когда он говорил, я не мог не думать, что он извинялся за те вещи, которые восхищали меня в нем.
«Я вовлек тебя во все это соблазнение, как будто то, что я делал было высшим идеалом в жизни», - продолжал он. «В какой бы степени ни был я виноват за влияние на твою душу, я очень сожалею». Логически это все было очень обоснованно. Но я никогда не верил в крайности, будь то наркотическая зависимость, религиозный фанатизм или пристрастие к безуглеводным диетам. Что-то странное было с Дастином или с Авишей. В нем была пустота, которую он пытался заполнить – сначала женщинами, теперь религией. Я слушал его, но у меня было другое мнение. «Я принимаю твои извинения», - сказал я, - «но с условием, что ты ни в чем передо ной не виноват». Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я понял, почему он был таким соблазнительным: его глаза сверкали как поверхность горного озера и смотрели так, как будто не существовало ничего другого, кроме того, на что они смотрели в этот момент. «Подумай», - продолжил я. «Если парень хочет добиваться успеха у женщин, то ему надо измениться. Надо просто приобрести те черты, которые нравятся женщинам. Я стал более уверенным. Я стал заниматься спортом и есть здоровую пищу. Я понимаю свои эмоции и многое узнаю о духовной стороне жизни. Я стал более веселым и оптимистичным». Он смотрел на меня, терпеливо слушая. «И я не просто более успешен в делах с женщинами, я теперь успешен во всех человеческих отношениях, начиная от общения с домовладелицей до разбирательств по поводу неуплаты кредита». Все еще смотрел. «Поэтому мне кажется, соблазнение женщины – только часть процесса моего становления лучшим человеком». Его губы зашевелились. Он собрался говорить. «Ну», - сказал он. Да? Что? «Я пришел сюда как друг, но хочу исправить то, что сделал». Его не убедили мои слова. Ну и черт с ним! Я собирался вздремнуть. «Непротив, если я останусь у тебя на пару дней?», - спросил он. «Нет проблем, но я улетаю в Австралию в среду» «Ты не мог бы одолжить мне будильник? Мне надо молиться с рассветом» Когда я нашел ему маленькие походные часы, он полез в рюкзак и достал книгу. «Вот», - сказал он. «Это тебе». Это было маленькое в твердой обложке издание книги 19 века под названием «Праведный Путь». На форзаце он написал мне цитату из Толмуда:
Тот, кто разрушит одну жизнь, виновен так же, как если бы он разрушил целый мир; а тот, кто спасет одну жизнь, заслуживает столько награды, как если бы он спас целый мир.
Он пытался спасти меня. Почему? Меня это забавляло.
