Тот, кто живет ради хороших времен после смерти, либо надеется на рай, либо боится его. Зачем ждать рая? Его существование никогда не было доказано. В отличие от существования многих потрясающих женщин на земле.
Всегда были плейбои. Иных даже канонизировали. Одним из них был Августин Блаженный (354-430 гг. н.э.), который в своей «Исповеди» описал свою распутную «дохристианскую» жизнь: «Любить и быть любимым мне сладостнее, если я мог овладеть возлюбленной. Я мутил источник дружбы грязью похоти, я туманил её блеск адским дыханием желания...» В молодости Августин был страстным любителем женщин и тонким ценителем изящных искусств, музыки, театра. Но в возрасте 31 года его взгляды претерпели изменения, что превратило бывшего повесу и прожигателя жизни в ярого проповедника, осуждающего страсть и похоть.
Прежде всего это был страх перед смертью (или скорее перед жизнью после смерти), внезапно положивший конец плейбойской карьере Августина. В «Исповеди» он четко дает это понять: «От омута плотских наслаждений, еще более глубокого, меня удерживал только страх смерти и будущего Суда Твоего, который, при всей смене моих мыслей, никогда не покидал моего сердца».
Пренебрежение мирскими утехами встречается еще в Посланиях Св. Апостола Павла, у которого Августин позаимствовал некоторые изречения: «Не в пирах и в пьянстве, не в спальнях и не в распутстве, не в ссорах и в зависти: облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти». Но экс-плейбою Августину предстояло поставить учение о ничтожности земных радостей в центр богословия. Как там говорится? Ослов критикуют только ослы, но бывшие!
Так или иначе, Августин не только установил роковую связь между «Похотью» и «Первородным грехом», но и популяризировал паранойяльную идею вечных адских мук. Вряд ли можно определить, скольким людям он этими представлениями внушил отвращение к радостям жизни и любви.
Каким гуманным и разумным по сравнению с ним было учение греческого философа Эпикура (341- 271 гг. до н.э.)! За 700 лет до Августина Эпикур уже пытался избавить своих ближних от страха перед посмертными мучениями, развенчивая веру в бессмертие души как глупость.
Согласно его простому и в то же время современному доводу смерть - «ничто для нас», ибо «то, что разложилось, не чувствует, а то, что не чувствует, не имеет никакого отношения к нам». В другом месте он говорит: «Покуда мы есть, нет смерти, а когда есть смерть - нет нас. А значит, смерть не имеет отношения ни к живущим, ни к умершим, так как для одних она не существует, а другие уже не существуют».
Едва ли можно выразиться более удачно и сегодня, спустя 2300 лет. Как и во многих других аспектах философии, Эпикур значительно опередил свое время также тезисом о «смертности души». На сегодняшний день, однако, общеизвестно, что человеческое сознание не может существовать независимо от нейрональных процессов, и, следовательно, смерть головного мозга неизбежно сопровождается потерей индивидуальной чувствительности. Ничто больше не подтверждает традиционное представление о том, что личность человека может пережить биологическую смерть! Хотя многие не захотят признать этот факт, давайте все же не позволим себя одурачить: если при дегенеративном заболевании головного мозга, таком как болезнь Альцгеймера, отмирание даже нескольких клеток мозга приводит к потере человеком своей личности - как же тогда после отмирания всех клеток мозга от этой личности может что-то остаться?!
Просвещенный человек XXI века не должен заблуждаться насчет реальности смерти, а сделать правильные выводы из осознания нашей смертности. Приверженцы Эпикура сделали это еще два тысячелетия тому назад, когда из факта быстротечности вывели девиз Carpe diem: «Лови момент!». Что это значит? Если нашим земным гастролям нет ни вечного продления на небесах, ни повторов в виде перерождений, мы не должны тратить впустую то время, что есть в нашем распоряжении, а использовать его, чтобы наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. Тот, кто не воспользуется этой возможностью, упустит все, что только можно упустить.
Поэтому если и существует «философский камень», то это надгробный камень. Именно осознание конечности бытия делает его бесценным. И наоборот: те, кто непоколебимо верят в жизнь после смерти, не станут придавать единственной реальной жизни перед смертью то значение, которого она заслуживает. Даже беглый взгляд на историю раскрывает опасности, связанные с иллюзией бессмертия: зацикленность на загробной жизни приводит к пренебрежению жизнью земной, а ориентация на сверхъестественное порождает презрение к чувственности. А потому вполне оправдано то, что, хотя и существует понятие «языческое удовольствие», религиозные эквиваленты, такие как «христианское удовольствие» или «мусульманское удовольствие», в нашем словаре отсутствуют.
Не без основания язычников, таких как Эпикур, указывавших на связь между разумом и чувственным восприятием, считали порочными. Подобные убеждения осуждались на протяжении многих веков. И бесчисленное количество людей пожертвовали своей жизнью в мире земном ради фикции лучшей жизни в раю. Возможно, они избежали бы этой печальной участи, если бы Августин вошел в историю не как святой, а как плейбой...
